РУСЬ И ПОЛЬША в X в.

Книги / Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв. / РУСЬ И ПОЛЬША в X в.

Страница 3

Исходя из того, что названные русским летописцем в тексте под 981 г. земли этнографически не могли в то время принадлежать к области ляшского племени, он предложил разделить текст источника следующим образом: Владимир пошел к ляхам и занял “грады их” — это один поход Владимира в 981 г. Второй самостоятельный поход был направлен против городов Перемышля, Чер-веня и др.14 В летописном сообщении сведения об этих двух походах были соединены вместе, в результате чего возникло путаное и неправдоподобное сообщение 981 г.

Однако, как это легко заметить с первого взгляда, построение А. В. Лонгинова чрезвычайно искусственно. Произведенное им членение текста логически полностью искажает его прямой смысл, а текстуально к тому же совершенно не доказано да и, пожалуй, недоказуемо. Автор как-то полностью упускает из вида, что Перемышль и Червен упомянуты в летописи, во всяком случае, судя по сохранившемуся тексту, лишь для того, чтобы расшифровать более общее понятие “грады их”, т. е. ляхов.

Вместе с тем, однако, автору нельзя отказать в целом ряде чрезвычайно интересных и заслуживающих внима-ния конкретных наблюдений. В частности, серьезный интерес вызывает к себе тот основной вывод, к которому приходит А. В. Лонгинов после подробного и систематического разбора всех сведений, относящихся к истории Червонной Руси X в.

Концепция его в двух словах заключается в том, что до 981 г. на этой территории существовали самостоятельные племенные княжества, бывшие независимыми как от Польши, так и от Руси 15.

Не меньшего, если не еще большего интереса заслуживает попытка другого русского ученого — Е. Крыжа-новского разобраться в вопросе польско-русских отношений второй половины X в. Исходным пунктом для его рассуждений послужил тезис о принадлежности Кракова к территории Древнечешского государства с половины X столетия, тезис, ставший фактически неопровержимым после детального изучения “Записки” Ибрагима ибн Якуба о славянах, а также таких источников, как документ “Dagome iudex” и так называемая учредительная грамота Пражского епископства 1086 г. Анализу этих документов будет посвящен особый раздел в следующей главе настоящего исследования. В данной связи важно только отметить, что вопрос о принадлежности Кракова и Краковской земли к территории Чешского княжества в 80-х — начале 90-х годов X в. не вызывает сейчас возражений ни со стороны польских, ни со стороны чехословацких и советских исследователей16.

Опираясь на такое представление о границах Древ-непольского государства в середине и во второй половине X в. и указывая, помимо всего прочего, на непонятный факт, как мог Мешко I совершенно не прореагировать на потерю столь важных областей, как территория Червенских городов, автор пришел к категорическому отрицанию летописного известия 981 г. Для него совершенно ясно, что Владимир не вел тогда никакой войны из-за Перемышля и Червеня с поляками17.

Несмотря на всю справедливость основных положений исследователя, работу, произведенную им, нельзя признать законченной. До тех пор, пока не будет получено объяснения, каким образом оказалось очевидно несостоятельное сообщение 981 г. в составе русского летописного свода, с точки зрения источниковеда вопрос все еще должен оставаться открытым, не может считаться вполне доказанным.

Излагаемая ниже гипотеза нашего знаменитого исследователя древнерусского летописания А. А. Шахматова представляется поэтому как бы логическим развитием и завершением линии исследований, начатых в русской дореволюционной историографии Е. Крыжановским.

Помещая известие 981 г. в своей реконструкции древнейшего летописного свода 18, А. А. Шахматов исходил из следующих соображений: текст летописи, стоящий под 981 г., основан на припоминаниях, связанных с событиями 1018 г. (захват Червенских городов Болеславом Храбрым) и 1031 г. (поход Ярослава и Мстислава, закончившийся обратным присоединением этих городов к Руси). Кроме того, по мнению А. А. Шахматова, в пользу сделанного им наблюдения говорит и не случайное число 50, отделяющее одно известие от другого: 981 —1031 гг. Нужно сказать, однако, что такое решение вопроса, согласно которому известие 981 г. в том виде, как оно дошло до нас, представляет собой текст, возникший лишь на основе припоминаний, не представляется в достаточной мере убедительным. Во-первых, нет никаких основа-ний придавать какое-то исключительное значение числу 50, отделяющему 981 г. от 1031 г. Подобное явление вполне могло быть и совершенно случайным. Во-вторых, известие “Повести временных лет” под 992 г. — “Иде (Володимер) на хорваты”19,— которое сам А. А. Шахматов20 помещает в свою реконструкцию так называемого Древнейшего свода и древность которого доказывается присутствием его под 993 г. в составе Новгородской Первой летописи21, избавляет, кажется, от необходимости связывать припоминания о завоеваниях Владимира, навеянные событиями 1031 г., только с ничем не знаменательным 981 г. С еще большим успехом, чем под 981 г., позднейший сводчик мог бы поместить свои припоминания под 992 (993) г. или под любыми другими до и после этого времени остававшимися пустыми, т. е. лишенными известий, годами летописного текста, тем более, что известие 992 (993) г. касалось части территории, названной в известии 981 г. И, наконец, последнее соображение. Присутствие под тем же 981 г. упоминания в лето-писи о походе Владимира на вятичей, разумеется, никак не связанного с борьбой из-за Червеня или Перемышля, определенно не согласовывается с основным тезисом А. А. Шахматова, что известие 981 г. было основано в Древнейшем своде на одних припоминаниях. В таком случае поход на вятичей был бы отнесен, по-видимому, на какой-либо иной год, тем более, что уже в следующем, 982 г., летопись вновь сообщает о походе на вятичей.