Советские историки о смердах в киевской русиКниги / Киевская Русь. Очерки отечественной историографии / Советские историки о смердах в киевской русиСтраница 11
Таков взгляд М. Б. Свердлова на смердов в Древней Руси. Надо сказать прямо: построения его возведены на шатких основаниях. Уже в начале статьи, где приводятся историографические сведения, встречаются досадные искажения. Так, Л. В. Черепнина, который в смердах усматривал людей, зависимых от государства и князя как земельного собственника, М. Б. Свердлов отнес к группе исследователей, считавших смердов свободными сельскими жителями. Но тут же, словно позабыв о только что заявленном, он называет Л. В. Черепнина (и на этот раз правильно) в числе ученых, относивших смердов к разряду зависимого сельского населения. Или другой аналогичный пример: Б. А. Романов, связывавший происхождение смердов с завоеванием и наблюдавший крайнюю забитость и зависимость смерда, стоящего ниже холопа, оказался среди историков, отстаивавших мысль о свободном статусе смердов.
В обзоре источников тоже имеются не менее досадные промахи. Скажем, по М. Б. Свердлову, «в актовом материале смерды упоминаются с XIII по XV в. Эти акты относятся к Новгороду». Общеизвестно, однако, что в актах смерды фигурируют с XII в. Известно также, что эти акты относятся не только к Новгороду, но и Пскову.
Данные Повести временных лет о смердах побудили М. Б. Свердлова сделать следующий вывод: «В юридическом отношении смерд подсуден только своему князю. Если его „обижает" „сильный", то смерд обращается за помощью к князю. Наличие княжеской правовой защиты свидетельствует о юридической независимости смердов от „сильных", в то же время посягательство последних на права или имущество смердов говорит об отсутствии прямых форм экономической и юридической зависимости смердов от князя. Князья и их дружины заинтересованы в том, чтобы хозяйство смердов не было разорено, и в случае пленения смердов требуют их возвращения». Подобно Повести временных лет, Ипатьевская летопись не содержит сообщений о смердах, находящихся во внеэкономической зависимости от «сильных». Согласно М. Б. Свердлову, в Галицко-Волынской Руси смерды еще в середине XIII в. «были юридически и фактически свободны».
Доводы М. Б. Свердлова нередко вызывают недоумение. Непонятно, почему посягательства «сильных» на права и имущество смердов свидетельствуют «об отсутствии прямых форм экономической и юридической зависимости смердов от князя». Непонятно также и то, что это за «прямые формы»? .
М. Б. Свердлов верно говорит, что «наличие княжеской правовой защиты» указывает на юридическую независимость смердов от «сильных». Но это отнюдь не исключает зависимость смердов в социально-экономическом плане. Ведь древнерусский закуп тоже обращался в княжеский суд «обиды деля своего господина» и получал «правду». Иными словами, князь защищал закупа от покушений господина на его личность и имущество. Однако закуп был зависим и очень зависим от господина. Так что факт княжеской правозащиты смерда сам по себе не может служить решающим аргументом в пользу предложения о смердьей свободе. Далее, отсутствие сообщений в Ипатьевской летописи и Повести временных лет сведений о «внеэкономической зависимости» смердов еще не значит, что ее не было вовсе: слишком бедны и отрывочны летописные сообщения о смердах, чтобы на их основании делать однозначные выводы. К сожалению, М. Б. Свердлов не только формулирует эти выводы, но и пользуется ими как своеобразным ключом для истолкования норм Русской Правды. Так, комментируя ст. 90 Пространной Правды, он пишет: «Из статьи 90 может следовать, что выморочное имущество смерда переходит к князю по праву „мертвой руки" и по праву перехода выморочного имущества свободного члена общества князю как главе государства». И тут оказывается, что «поскольку для южнорусских районов XII—XIII вв. нет известий (подразумеваются летописные известия. — И. Ф.) о зависимых смердах, то остается второе предположение». А. А. Зимин по этому поводу заметил: «Так, конечно, можно доказать все, что захочешь».