Челядь и холопы в трудах дореволюционных и советских историков

Книги / Киевская Русь. Очерки отечественной историографии / Челядь и холопы в трудах дореволюционных и советских историков

Страница 12

А. А. Зимин наблюдает перемены и внутри рабства. Из массы старой челяди выделяется особая группа, именуемая холопами. Термин «холоп» впервые встречается в Правде Ярослава, обозначая «крайнюю степень раб­ской зависимости от господина». Холоп фигурирует здесь как объект «куп­ли-продажи дворовых рабов». Полемизируя с А. И. Яковлевым по поводу происхождения слова «холоп», А. А. Зимин склонялся к мысли о его обще­славянских истоках. В княжеском Уставе Ярославичей он впервые видит ясно смену «старого термина „челядь" термином „холоп". Теперь термин „холоп" употребляется для обозначения всех категорий рабов . Термин „челядь" на целое столетие исчезает из летописи и Русской Правды и со­храняется лишь в церковной литературе, где он имеет свою историю, или приобретает позже иной смысл, близкий по значению к военнопленным . Там, где нужен был общий термин для обозначения рабов, „челядь" заме­няется „холопом", хотя последний продолжает иметь и другое значение, более узкое— домашнего раба, слуги». Слово «челядь» начинает обо­значать как рабов, так и другое зависимое население. https://www.bordur-trotuar.ru купить тротуарную плитку 12 кирпичей.

Заметное сокращение завоевательных походов, спад торговли челя­дью, перевод рабов на землю — все это сказывалось на источниках рабства: «Плен как источник рабства постепенно теряет свою решающую роль. Со­храняется, а быть может увеличивается, значение покупки холопов . Уве­личивалось число холопов и за счет расширения источников похолопления внутри страны».

Важной вехой в истории холопства на Руси явился, согласно А. А. Зимину, XII в. — время, когда «в положении несвободной челяди на­метилась явная тенденция к превращению отдельных ее разрядов (смерды, закупы и др.) в феодально-зависимое население. Процесс изживания рабства на Руси стал идти гораздо интенсивнее»

А. А. Зимин рассмотрел положение холопов и челяди во Владимиро-Суздальской Руси, в Галицко-Волынской Руси, Великом Новгороде и Смо­ленске. Автор, как и многие его предшественники, не различал, в прин­ципе, термины «челядь» и «холопы».

Существенные коррективы в свои прежние представления о челяди и холопах внес В. В. Мавродин, согласно которому необходимо четко разгра­ничивать термины «челядин» и «холоп», поскольку в письменных памятни­ках Древней Руси они никогда не смешиваются. Тому были свои причины. Холоп и челядин — рабы. Однако к рабству они приходят разными путями. Челядь есть «полонянники, в древности иноплеменники. Холопы же вер­буются из среды соплеменников, внутри данного общества и являются продуктом тех социальных процессов, которые идут именно внутри данно­го общества. Поэтому источники холопства иные . Среди источников хо­лопства нет только одного — плена. И это понятно. Пленный становился не холопом, а челядином».

Сходные идеи развивал Ю. А. Кизилов, усматривавший в челяди часть полона, оседавшего в вотчинах военизированной знати, которая не входила в княжеское окружение. Краткая Правда и другие источники трактуют че­лядь как «особо ценное имущество», находившееся в полной собственности господина. Памятники повествуют о весьма суровом содержании челяди в господском хозяйстве. Их сообщения «расходятся с идиллической картиной рабства у восточных славян, нарисованной Маврикием Стратегом, вероят­но, для психологического воздействия на византийских солдат, опасавших­ся славянского плена . По сообщениям Прокопия Кесарийского и более поздним известиям восточных авторов, идиллическое отношение к плен­ным было, скорее, редким случаем, чем правилом. Другим в эпоху варвар­ства оно не могло и быть». Холопов Ю. А. Кизилов связал с местной, ту­земной средой. Поэтому они не смешивались «с другими категориями зави­симого населения — рабами и челядью». Несколько иной по сравнению с остальными зависимыми лицами видится Ю. А. Кизилову «и роль холопа в хозяйственной жизни. Он или „приставник" к рабам-страдникам, или за­носчивый слуга владельца богатых хором, готовый в случае столкновения со свободным пустить в ход силу, чего не могли себе позволить ни челядин, ни раб». Данное определение функций древнерусского холопа является неполным. Обращает внимание и одна несогласованность в высказываниях Ю. А. Кизилова, отделяющего челядь от рабов. Но если челядин не раб, то кто же он? Если челядь не рабы, то как быть с уподоблением ее «особо ценному имуществу», на которое распространялось «полное право владе­ния» господина?

Характеризуя значение патриархального рабства у восточных славян и в Древней Руси, Ю. А. Кизилов пишет: «Патриархальное рабство, сыграв известную роль в процессе социального выделения привилегированных форм вотчинного землевладения, имело и отрицательные последствия. Та­кая вотчина была лишена жизнеспособности не только потому, что ограни­чивалась целями производства непосредственных жизненных средств, но и потому, что труд рабов был не в состоянии освоить в полной мере богатые возможности природы. Этому не могли помочь ни массовый приток челяди на рынки Руси, ни широкое развитие торгово-ростовщических операций. Поэтому труд рабов постепенно вытеснялся трудом кабально-зависимых производителей — закупов, наймитов, вдачей, изгоев и пр. Лишь в резуль­тате такого социального обновления вотчина получила стимул к дальней­шему развитию, но это уже были явления нового этапа классообразования, связанные с формированием феодального строя». По нашему мнению, патриархальное рабство не было принадлежностью крупной вотчины. Оно составляло специфику эксплуатации рабов представителями демократиче­ской части свободного населения Киевской Руси. Холоповладельцы же из простого люда едва ли испытывали потребность в социальном обновле­нии своего хозяйства, о котором говорит Ю. А. Кизилов.