Челядь и холопы в трудах дореволюционных и советских историков

Книги / Киевская Русь. Очерки отечественной историографии / Челядь и холопы в трудах дореволюционных и советских историков

Страница 9

Материал, используемый А. П. Пьянковым, характеризует холопов и с экономической и с юридической стороны как рабов. Тем более странным выглядит один из конечных выводов автора: «В период феодальной раз­дробленности Руси холопство представляло собой наиболее полную форму феодальной зависимости, сохраняя при этом свои специфические рабские черты как в экономической, так и юридической области». Если холопы имели специфические рабские черты, причем даже в сфере экономической, едва ли можно утверждать, что они представляли «наиболее полную форму феодальной зависимости». Тут А. П. Пьянков, подобно другим исследова­телям, пытается уложить холопство в прокрустово ложе общепринятой схемы, поднимающей на щит феодализм в Древней Руси.

Отдал дань этой схеме и С. А. Покровский, что, безусловно, сказалось на его выводах о роли рабства в древнерусской вотчине. Присоединяясь к Б. Д. Грекову в общей оценке социального строя Киевской Руси, С. А. Пок­ровский решительно разошелся с ним в понимании челяди. Он отверг тезис Б. Д. Грекова о челяди — совокупности работающего на вотчинника насе­ления, куда входили рабы и нерабы." С.А.Покровский также выступил против разграничения терминов «челядин» и «холоп», доказывая их полное совпадение, т. е. воспринимая их как синонимы. Мнение, согласно которо­му слово «челядь» означало несвободных и «всю массу населения древ­нерусского села», С. А. Покровский назвал ученой легендой."

Первоначально рабство было патриархальным, и рабы, являясь до­машними слугами и работниками, входили в состав семьи. Вместе с други­ми, подчиненными власти домовладыки лицами, они усвоили «название челяди. Позднее, по мере превращения челяди из патриархальных слуг в бесправных холопов, наименование челядь закрепляется за рабами»." Ус­ложнение социальной структуры восточнославянского общества внесло важные перемены в положение челяди: «С выделением родоплеменной зна­ти, дружинников, превращением их в господствующий класс, появлением купечества, челядь становится, с одной стороны, товаром, предметом меж­дународной торговли (договоры с греками), а затем—и внутренней торгов­ли. Раб становится, с другой стороны, объектом хозяйственной эксплуа­тации, сначала как дворовая челядь, а затем, с превращением дружинников в оседлых крупных землевладельцев, в ту „страдную" челядь, которая, будучи посажена на земли княжеско-боярских доменов („вотчин"), обрабаты­вает „господскую" экономию». Рабство вступило в новую фазу развития. От былой его патриархальности остались лишь воспоминания: «Институт рабства в Древней Руси в эпоху „Русской Правды" уже далеко оставил по­зади себя традиции патриархального рабства». В Киевской Руси рабовладе­ние не сокращалось, а росло. Появляются новые источники челядинства-холопства. Если раньше рабы пополнялись только за счет пленников, то теперь их резервом становится свободное «людство», надевавшее «работ­ное ярмо» на себя в силу крайне неблагоприятных обстоятельств, порож­денных местными, туземными условиями, т. е. внутренними социальными процессами. «С появлением местных социальных источников рабства вхо­дит в употребление новый термин — холоп — и постепенно почти вовсе вытесняет старое наименование — челядин». ' Но это отнюдь не значит, будто термины «холоп» и «челядин» по содержанию не совпадали. Они были равнозначны.

Рассмотрев эволюцию рабовладения в общем контексте развития со­циально-экономических отношений в Киевской Руси, С. А. Покровский выделил то обстоятельство, что рабский труд не лег в основу общественно­го производства,— этим древнерусское рабство существенно отличалось от античного. Более того, «рост холопов, как это парадоксально ни звучит, показатель роста феодального хозяйства, поскольку в числе рабочей силы феодальной вотчины (или домена) важную роль играли холопы. Сохраняя до поры до времени юридический статус раба, эти посаженные на землю холопы экономически эксплуатировались при посредстве взимания фео­дальной ренты». С.А.Покровский приводит многочисленные данные, подтверждающие рабский статус челяди и холопов. А вот сведений о хо­лопах, посаженных на землю, он не приводит, что, впрочем, закономерно, ибо их в распоряжении ученых нет. Правда, их отсутствие исследователи нередко компенсируют догадками. С. А. Покровский не избежал этой уча­сти. Необходимо также отметить и то, что аттестация, какую дает С. А. Покровский челяди (холопам), не согласуется с его утверждением о феодальной ренте, якобы получаемой ее господами. Как непреложную ис­тину С. А. Покровский провозглашает: «Челядин Русской Правды — это раб и только раб». В другом месте о холопах он говорит, что они явля­лись «собственностью, вещью своего господина». Но собственность — категория экономическая. Вот почему нельзя полагать, что холопы, находясь в полной и безусловной собственности того или иного вотчинника, выступали производителями прибавочного продукта, отчуждавшегося в качестве типичной феодальной ренты. Ситуация была несравненно слож­нее, чем кажется С. А. Покровскому. И упрощать ее нет никаких причин.