Хозяйственные занятия населения Древней Руси в советской историографии

Книги / Киевская Русь. Очерки отечественной историографии / Хозяйственные занятия населения Древней Руси в советской историографии

Страница 12

Успехи в сфере земледелия В. В. Седов рассматривает как один из факторов, ведущих «к переходу от первобытнообщинного к раннефеодаль­ному строю».

Если В. В. Седов проследил за развитием сельского хозяйства и промы­слов у восточных славян до IX столетия, то авторы соответствующей главы коллективной монографии (А. В. Чернецов, А. В. Куза, Н. А. Кирьянова) во­шли в пределы X-XV вв., сосредоточив свое внимание преимущественно на древнерусском, домонгольском периоде. Ценной стороной их исследования является стремление показать процесс прогрессивных изменений в земле­дельческом производстве Древней Руси. В качестве важного показателя этого процесса им служат перемены в соотношении возделываемых злаковых культур. И вот оказалось, что наиболее «сильным изменениям подверглась роль ржи. Действительно, в I тысячелетии н. э. она выступает в виде второ­степенной культуры. В Х-ХШ вв. она выходит на первое место среди зерно­вых культур, однако уступает трем яровым культурам (пшенице, ячменю и просу) вместе взятым. Наконец, в ХШ-XV вв. количество ржи превышает общее количество яровых культур. Одновременно с увеличением роли ржи падает значение других культур, особенно резко— проса». Выход ржи на первое место есть верный знак произошедших перемен в системах земледе­лия: «Постепенное увеличение в находках количества зерен ржи, культуры, которая, кроме сороочистительной способности, менее яровых культур (за исключением овса) требовательна к наличию питательных веществ и по­этому более приспособлена к произрастанию на окультуренных почвах, указывает на постепенное увеличение количества полей длительного ис­пользования. На таких землях для яровых культур складывались условия, менее благоприятные, чем на подсеке и перелоге». Но эволюция систем земледелия протекала медленно, и «в земледелии длительное время сосу­ществовали различные системы и их сочетания». Уже в I тысячелетии н. э. подсека вряд ли была единственной и даже господствующей формой зем­ледельческого производства в лесной полосе Восточной Европы, ибо здесь имеются находки цельнодеревянных пахотных орудий, для классической подсеки нехарактерных, которые относятся к раннему железному веку.

Указав на существующее у ряда исследователей представление о том, что в IX-X вв. в Восточной Европе происходит переход от подсечного зем­леделия к постоянному использованию полей и трехполью, авторы замеча­ют: «Однако наиболее важные в этом отношении данные — состав находок зерна и сопутствующих им сорняков — не дают основания для однознач­ных выводов». Они вынуждены признать, что «характер земледелия домон­гольской Руси ясен не во всех деталях». И все же прогресс земледелия, обо­значившийся на заре истории Древней Руси, им кажется несомненным.

В рассматриваемой главе не остались без внимания такие важные от­расли сельского хозяйства, как скотоводство и птицеводство, являвшиеся важным источником питания древнерусских людей. Сведения об этих отраслях мало что добавляют к уже имеющимся в литературе данным. То же самое надо сказать относительно охоты и бортничества. Более основа­тельной выглядит часть главы, где речь идет о рыболовстве: здесь довольно детально описаны орудия рыбной ловли, определен ассортимент вылавли­ваемой рыбы (29 видов), намечена эволюция рыбного промысла. «Главным результатом наблюдений над развитием рыболовства в Древней Руси с X по XV в. является вывод о превращении рыбного промысла сначала (рубеж ХП-ХШ вв.) в самостоятельную отрасль городского, а затем (XIV в.) и об­щенародного хозяйства. Этот процесс хорошо согласуется с основными этапами развития древнерусской экономики в целом. Вслед за ремеслом от земледелия (и от ремесленного производства) отделяются промыслы».

Оглядываясь на путь, пройденный советскими учеными, изучавшими сельское хозяйство и промыслы в Древней Руси, мы можем смело утвер­ждать, что это был путь творческих исканий. Вначале исследователей занимал вопрос о месте земледелия в экономике восточнославянского и древ­нерусского общества. И они решали его с помощью тех же приемов и на том же уровне, что и дореволюционные историки. Так было, во всяком слу­чае, в 20-е годы. Позднее, на протяжении 30-х годов, благодаря быстрому росту археологических знаний, удалось окончательно доказать, что земле­делие являлось главнейшей отраслью хозяйства восточных славян и насе­ления Киевской Руси. Этому доказательству советская историческая наука во многом обязана трудам Б. Д. Грекова. Затем к исходу 40-х — началу 50-х годов в результате успехов все той же археологии появилась возможность восстановить с достаточной конкретностью (насколько, разумеется, позво­ляли источники) состояние сельского хозяйства и промыслов в Древней Руси. Но эта возможность была реализована лишь частично: по отношению только к сельскому хозяйству, преимущественно — к земледелию. В итоге возникло несколько искаженное изображение соотношения структурных элементов древнерусской экономики. Дальнейшее накопление археологи­ческих материалов способствовало преодолению данного недостатка, соз­данию картины сельского хозяйства и промыслов, более соответствующей реальному положению в древнерусской экономике.